Эдуард Кондратов - Без права на покой [Рассказы о милиции]

Раздался скрежет, показавшийся Гайданову оглуши­тельным и заставивший его затаить дыхание. Курасов тоже замер, ибо скрежет и на самом деле был достаточно громким. Вытянув непомерно длинную шею, напряженно прислушивался: не топает ли кто к магазину, заподозрив неладное? Но Иван сигнала тревоги не подавал, в селе, давно потушившем огни, было спокойно. Лишь на его окраине, где находился скотный двор, протяжно промыча­ла корова, да возле школы поскуливала собака, видно, ей снился дурной сон.

Курасов снова приналег на «фомку». После того как с помощью Гайданова он вырвал решетку, выставить раму особой трудности и сложности уже не составляло.

Не мешкая ни секунды, один за другим проникли в магазин. Гайданов сразу было хотел метнуться к полке с вином и водкой, но Курасов, будто железными клещами стиснув ему плечо, жестом показал: за мной. Слегка растопырив локти, бесшумной и невесомой тенью по­добрался к сейфу, однако вскрывать его начал не сразу. Сначала зарядил обрез и положил на перевернутую вверх дном картонную коробку так, чтобы он был под рукой, потом на свои жилистые руки натянул тонкие резиновые перчатки, затем точно такие же молча протянул Гайданову (решетку и раму они взламывали в других, более грубых) и только после всего этого извлек из «дипломата» ножовку.

Жиг, — тонюсенько разнеслось по магазину, — жиг, жиг, жиг!..

Пилили попеременно, без единой передышки. Покончив с верхней петлей сейфа, тотчас принялись за нижнюю.

Жиг, жиг!..

Так десять минут, пятнадцать, двадцать. Наконец и вторая петля перепилена. Спрятав ненужную больше ножовку, Курасов снова пустил в ход свой универсальный ломик. Гайданов невольно сделал шаг назад. Ну как дневную  выручку продавцы все-таки сдали, а он не уследил? И едва не вскрикнул от радости, когда за медленно и словно бы нехотя открывшейся дверцей увидел внутри сейфа аккуратно сложенные пачки денег.

...В город на улицу Кабельную, в слесарку Курасова, они вернулись перед рассветом. Мокрые, усталые, но чрезвычайно довольные. На верстак, который одновре­менно служил и столом, выложили деньги, не торопясь, сосчитали. Оказалось пять тысяч двести девяносто семь рублей.

—  Подходяще, — одобрил Курасов-старший.

—  Вполне, — согласился Курасов-младший.

И оба покровительственно похлопали по спине Гайданова: мол, хорошо сработал, парень, не подвел. Гайданов же лихорадочно ломал голову: сколько отвалят. Двести? Триста? А может, и больше? О том, что вскоре вышло в действительности, он лишь мечтал.

—  Вот эти, — сказал Курасов, отсчитав сто пятьдесят рублей, — возьму из общего котла по... кхе-хе-хе, по старшинству. Эти сорок семь рублей, опять же из котла, тебе, Сеня, за праведные труды разведчика. Ты, Ваня, не возражаешь? Добре! Осталось пять тысяч сто.— Внезапно, вроде бы ни с того ни с сего, спросил Гайданова: — Ты сколько классов закончил?

—  Шесть.

—  Фьють! А самому девятнадцать, отстаешь, дорогой, от жизни. Ну, еще наверстаешь, еще, кхе-хе-хе, далеко пойдешь. Так сколько будет, если пять тысяч сто разделить на три?

—  Тыща семьсот, — без запинки ответил Гайданов.

—  Точно! Говорю же, далеко пойдешь. Держи! Твоя доля.

Покончив с дележом, Курасов расстелил на верстаке старую газету, выставил, прихваченные в магазине Черноречья две бутылки, чайную колбасу, нарезанную крупными кусками, сыр «Российский»... Ивану и Гайданову налил по полному стакану, себе — половину. Пояснил:

—  Мне на дежурство, а вы сколько хотите. Вон там, — показал рукой через плечо на хозяйственную сумку в темном углу слесарки, — еще полдюжины бутылок. Но — такой уговор: пока не проспитесь, отсюда ни шагу. Слышь, Ваня, и за него, — кивнул на Гайданова, — отвечаешь.

—  Ладно, чего уж...

—  Тогда поехали!

Звякнули дружно сдвинутые стаканы, послышалось размеренное бульканье обжигающей рты жидкости.

После короткого застолья Курасов тщательно умылся, побрился, спрыснул лицо «Шипром», придирчиво оглядел себя в зеркале, прибитом к бревенчатой стене возле двери. Никаких признаков, что ночь прошла без сна, не обнару­жил..

— Ну, приятного вам аппетита. А я тронулся, опаздывать мне негоже, как-никак, кхе-хе-хе, ударник труда!

Прошло около двух с половиной месяцев.

Утром второго декабря, по пути на работу, Курасов заглянул к Ковалеву.

—  Готовься. Вечером, как только сменюсь с дежурства, махнем.

—  Всегда готов! А где встретимся?

—  На вокзале, у пригородной кассы.

Все эти два с половиной месяца Курасов присматри­вался, прислушивался: что говорят люди об ограблении магазина в Черноречье, не сели ли работники милиции, выражаясь языком Ковалева и Гайданова, ему, Курасову, на хвост? Итоги усиленных наблюдений свидетельствова­ли: все в порядке. Однако с новой операцией он не торопился, ибо, как сказал своему нетерпеливому брату, спешка хороша лишь при ловле блох. Иван с досады и от безделья (он нигде не работал) запил, поэтому маневр, который должен был отвлечь милицию от предстоящего взлома очередного сейфа, пришлось осуществить без него.

Маневр же этот был вот какой. Под видом человека, который хотел бы на время снять квартиру, Курасов обошел поселок Чкаловский Кировского района города Куйбышева. Здесь он выведал, что одна из жительниц поселка держит исключительно породистую — рекорди­стка! — свинью и по сему случаю на дверь сарая на ночь навешивает два амбарных замка.

«А хоть бы и три, — усмехнулся про себя Курасов, — какая разница?»

Он вернулся домой, взял необходимый инструмент, и вместе с Гайдановым они на автобусе подъехали к ресторану «Восток», где их уже поджидал Ковалев. Экономя время, Ковалев еще издали подал условный знак: идите вон к той машине.

—  Хозяин? — коротко осведомился Курасов, степенно, чтобы не вызвать подозрения, усаживаясь в «Жигули» цвета морской волны.

—  Чувак и чувиха. Только-только сделали официантке заказ. — Ухмыльнулся. — И гаишников, паразиты, не боятся.

—  Гони. Чего треплешься?

Владельцы автомашины — кто они, позднее органам следствия установить не удалось, — вероятно, ещё не расплатились за затянувшийся ужин, а жулики, потные от натуги и волнения — не без того — втащили в слесарку тушу свиньи.

—  Чертов поросенок!

—  Ха, поросенок... Центнера на полтора чушка!

—  Тем лучше. Больше мяса — больше денег.

—  На крытом рынке за кило — четыре—пять шмеля .

—  Отдадим спекулянтам оптом. По три с полтиной.

Последняя фраза принадлежала Курасову, а его слово — закон. Как сказал, так и сделали. Деньги разделили поровну...

—  Теперь за настоящее дело. Сбор, говорил уже вам, у пригородной кассы. Билеты на электричку берите до Безенчука и не мельтешите.

Ехали в разных вагонах. Сошлись, как заранее условились, на втором перроне у перекидного моста. Отсюда путь лежал в село Никольское. Разведку в нем вел Ковалев, он и возглавил шествие.

Едва поравнялись с первыми домами села, всполоши­лись собаки. Пришлось ждать, пока не угомонились. И потом «настоящее дело» складывалось не совсем так, как хотелось грабителям. Проникнув через окно в помеще­ние, где находилась сберкасса, они известным уже читателю способом, пользуясь ножовкой и ломиками, вскрыли сейф, а в нем оказалось лишь четыреста семьдесят шесть рублей. Правда, вместе с деньгами взя­ли облигации трехпроцентного займа на сумму двести семьдесят рублей да билеты денежно-вещевой ло­тереи на десять рублей, но все равно этого им было мало.

—  А что, босс, если в магазин? — предложил Ковалев.

Курасов взъярился.

—  Ты! Чтоб это слово слышал последний раз! — Резко повернулся к Гайданову. — И ты отвыкай от блатного. Еще ляпнете по привычке при людях.

— А мы что, не люди — волки? — с вызовом произнес Ковалев.

—  Шакалы!

Ковалев прикусил губы, гримаса злобы исказила его лицо. Пусть в какой-то мере он виноват — не выбрал момента, чтобы в сберкассе имелось побольше денег, однако это вовсе не основание для оскорблений. Такие оскорбления он не прощает, а приблуда всегда при нем.

Но Курасов и сам сообразил, что, погорячившись, хватил через край. Пошел на примирение.

—  Магазин, говоришь? Пошли!

Только, видно, такая уж невезучая ночь для них выдалась. В магазине, куда вошли, взломав дверные запоры, денег вообще не оказалось. Пришлось довольство­ваться, как наутро будет записано в акте «по факту кражи», товарно-материальными ценностями. Их стои­мость составила сумму в триста тридцать рублей восемьдесят семь копеек.

Затяжной запой у Ивана Курасова наконец кончился, и он присоединился к шайке старшего брата. А она, шайка, действовала к тому времени как хорошо отлаженный механизм. Ограбление следовало за ограбле­нием.

Ночь с 8 на 9 декабря 1977 года. Село Алтуховка Кинель-Черкасского района. В магазине «Товары по­вседневного спроса» вскрыт сейф. Денег в нем не было. Похищено товарно-материальных ценностей на тысячу пятьдесят семь рублей восемьдесят пять копеек.